... Или почему Россия не Голландия
У нас в России все устроено не по закону, а по факту Коnsеrvа - на Общественном сайте Архангельской области - ОСА - АрхСвобода Вот, например, пресловутые мигалки, и даже не столько мигалки, сколько спецномера и "непроверяйки", какие-то мутные ксивы, которые позволяют их обладателям нарушать ПДД, отмахиваясь этими бумажками от гаишников. Незаконно, постыдно, но всем все понятно, и менты в доле.
Примерно то же самое происходит у нас с проституцией. Дело это нелегальное, но обыденное, привычное, с надежной милицейской защитой (так называемая "красная крыша") . Презираемая или замалчиваемая, крышуемая или гонимая, проституция выполняет важную общественную функцию (по данным ученых, услугами проституток с той или иной периодичностью пользуются 64 % мужчин), закрывает очевидный платежеспособный спрос, устраняет рыночную асимметрию и, как это ни парадоксально, обеспечивает общественное благо. Именно так: социальное зло – и общественное благо.
Другое дело, что при производстве этого блага возникают, извините за выражение, негативные экстерналии и транзакционные издержки, как то: массовое нарушение прав человека (жриц любви) сутенерами в погонах, сутенерами без погонов и иногда клиентами, распространение СПИДа и венерических заболеваний, сопутствующая преступность и наркомания, коррупция правоохранительных органов – в общем, целый букет проблем. Но это уже дело техники и грамотного регулирования отрасли в правовом поле. А в целом, выражаясь экономически, проституция – это развитый сектор экономики услуг с важной информационной составляющей (есть весьма продвинутые сервисы, созданные по технологии 2.0, виртуальные коммьюнити проституток и клиентов), способные генерировать немалую долю ВВП. В Голландии, например, легальная секс-индустрия приносит до 5% ВВП, а например, в китайском Гуанчжоу, ранее известном как Кантон, в1920-е годы налог на деятельность публичных домов наполнял до трети муниципального бюджета -- вполне сопоставимо с долей казенной водки в пополнении российского бюджета в разные исторические эпохи.
Насколько этично это благо? Вопрос спорный. Насколько этично производство водки? Или табака? Или оружия, что мы обсуждали в прошлом эфире? Или легальная торговля легкими наркотиками, как в той же Голландии? Этика – вопрос относительный, зависящий от системы ценностей говорящего, дело веры и принципа. Этика одного человека упирается в свободу другого, а проституция (наряду с водкой, сигаретами картами и наркотиками) – одна из составляющих либертарианской свободы. Но вот парадокс: с точки зрения человека религиозного, семейного, традиционалистского проституция может быть аморальна – но при этом она предельно честна. Она воспроизводит, упрощает и монетизирует тот тип отношений между мужчиной и женщиной, который исторически сложился в патриархальном обществе и который по-прежнему доминирует у нас в России.
В СССР секса не было. То есть он, конечно, был, но, как в том анекдоте, "низенько, низенько". Женское тело принадлежало Коммуне, коммунальному быту, общественно-полезному труду и воспитанию детей, было задавлено общей советской убогостью и вездесущей пошлостью. Рухнул коммунизм, тело освободилось от идеологии, но вместо освобождения попало в новое рабство – рабство рынка. Рыночные принципы, пронизавшие все наше общество, подчинили себе и отношения между мужчиной и женщиной. Это у них, на Западе, battle of the sexes, битва полов, а у нас в России торг полов. Как пишет Виктор Ерофеев в эссе "Цена проститутки",
"Каждая женщина торгует своим телом. Поцелуи дарит, как пробные флакончики духов, а остальным торгует.
Женщины обидчивы. Их обидчивость обнажает законы рынка.
— Почему ты не даришь мне наборы шоколадных конфет?
— Почему не приглашаешь в дорогой ресторан?
— Почему он меня не домогается?
Это не игра. Это — рыночные претензии. Многие женщины целиком состоят из претензий. Многих женщин заслуженно называют стервами.
— Почему мы не переезжаем в новую квартиру?
Исключения бывают. О них поют в песнях."
Рыночная ситуация создает сплошное пространство выбора, желание обновления: женщины меняют мужчин на тех что побогаче, мужчины меняют женщин на тех, что помоложе – идет обмен возраста на деньги в обратной пропорции. Русская женщина постоянно на подиуме, на параде, на посту. Соотечественниц за рубежом видно издалека: кто там в отеле спускается накрашенной к завтраку, кто мучается на шпильках на брусчатке старой Праги, кто фотографируется в полном макияже на полосе прибоя в Анталии (см. любое портфолио в Одноклассниках)? Женщина лелеет свое тело как товар. Мужчина отвечает бумажником:
"Кто девушку ужинает, тот ее и танцует" (народная мудрость, хотя, как правило, ужинать девушку мужчина должен по-любому, и идея поделить ресторанный счет, что называется "заплатить по-голландски", to go Dutch, вызывает у нас культурный шок);
"Докажи свою любовь, купи квартиру в Соснах" (рекламный щит на Рублевке, изображена томная девушка в белом, очевидно, что не жена);
"Любимая поза в сексе: Женщина спереди, чуть наклонившись, выбирает бриллианты от Graff. Мужчина сзади, готовит бумажник" (анкета девушки на сайте знакомств);
"Уже есть: жена-красавица, яхта и особняк? Тогда для тебя: офис на Старой площади" (рекламная перетяжка на Покровке).
Это – проституция. Она растворена в самом нашем воздухе и составляет часть порочного обаяния России, ту самую калинку-малинку, на которую так падки иностранцы, слетающиеся к нам на запах мифа о Russian Lady: Moonlight and vodka takes me away, Midnight in Moscow is lunchtime in LA, Ooh play, boys, play…
Особенно густ этот воздух весенними ночами в большом городе, где "огни отелей так заманчиво горят", как пел Газманов в бессмертном шлягере восьмидесятых "Путана". (Говорят, песня настолько понравилась столичным проституткам, что они пообещали автору в качестве подарка бесплатное обслуживание, которым он, впрочем, не воспользовался). Двадцать лет спустя в хите "Город-сказка, город-мечта", Петкун споет про дорогие лимузины, в которых "женщины проносятся с горящими глазами, С холодными сердцами, с золотыми волосами" -- и как нам отличить путану восьмидесятых от пассажирки бентли в нулевых? В мегаполисе, где скорости высоки, выбор велик, соблазны безграничны, отношения обезличены и люди случайны, проституция становится новым правилом игры. Добавьте к этому кризис семьи, моду на бездетность, разделение любви и секса, добавьте к этому имущественное расслоение на мужчин с деньгами и девушек с амбициями, добавьте к этому трудовую миграцию, выбросившую на просторы московских квартир сотни тысяч уроженок южнорусских черноземов, молдавских виноградников и украинских станиц – и вы поймете масштаб этого явления. С подачи рекламы и глянца тело стало главным объектом купли-продажи, и несколько десятков тысяч московских проституток (оценки разнятся от 50 до 150 тысяч, т.е. примерно 1% населения, тогда как в Амстердаме их 3%) – лишь часть большого столичного рынка, на котором, по выражению того же Ерофеева, "женщины научились себя продавать по какому-то сложному безналичному расчету".
Так почему бы нам не упростить расчет и не легализовать проституцию, не привести ее юридический статус в соответствие с фактическим, не превратить секс-рабынь в секс-работниц, не дать им защиту, гарантию и трудовую книжку? Зачем ее демонизировать, криминализировать и маргинализировать, выталкивая в темный угол, "где б… с хулиганом да сифилис"?
Отвечу вопросом на вопрос: а вы представляете в Москве квартал красных фонарей, легальные бордели с ИНН и кассовыми аппаратами, профсоюзы проституток и демонстрации по случаю профессионального праздника (есть, оказывается, Всемирный день проститутки, отмечается 2 июня уже более тридцати лет)? Вы представляете у нас ситуацию, подобную немецкой, когда пенсионер-вдовец добился через суд, чтобы государственная медицинская страховка оплачивала ему еженедельные визиты к проститутке, так как это ему необходимо для его душевного и физического здоровья (заключение врача прилагалось), и тем создал прецедент, которым воспользовались еще тысячи немцев? И вы, наконец, представляете, куда проститутка пойдет со своей записью в трудовой: в паспортный стол? в собес? в ОВИР? Не представляете? Потому что Россия не Голландия. Здесь вам не тут. У нас все устроено по факту, а не по закону.
|
