Но о совсем удивительном решении суда стало известно 8 июля. Бывший гендиректор компании «РИГрупп» Дмитрий Котляренко был признан виновным в хищении суммы свыше 1 млрд рублей, инвестированных правительством Московской области в строительство жилья в г. Клин и приговорен к 3 годам лишения свободы в колонии общего режима и выплате полумиллионного штрафа.

 

Особенностью этого дела является то, что Котляренко фигурирует еще и в деле, заведенном на бывшего министра финансов Московской области Алексея Кузнецова, который находится в международном розыске за нанесение бюджету Московской области ущерба в 27 млрд рублей, и, по версии следствия, хищении средств в размере 3.8 млрд рублей. При этом в настоящий момент Кузнецов со своей женой скрывается в США.

 

Эти дела объединяет одна отличительная черта – огромные суммы похищенных средств и необъяснимо мягкая мера наказания. Что особенно удивительно, это происходит на фоне регулярных заявлений первых лиц о важности противостояния коррупции и необходимости ужесточения антикоррупционного законодательства. Но почти в каждом громком судебном деле находятся причины, по которым высокий чиновник заслуживает снисхождения.

Любопытно, что в апреле 2007 года за вымогательство взятки в размере 10 тысяч долларов Мосгорсуд приговорил к 5 годам лишения свободы чиновника префектуры ЮВАО Москвы Григория Буланова. Вероятно, у однофамильца префекта ЮАО не нашлось на работе влиятельных друзей, которые дали бы ему положительную характеристику. Иначе сложно объяснить, почему за взятку в 300 000 рублей в нашей стране дают срок в полтора раза больший, чем за хищение 30 миллионов.
О парадоксах российского правосудия корреспондент «СП» поговорил с бывшим генеральным прокурором РФ Юрием Скуратовым:
- Что касается судебного дела Юрия Буланова, то его приговор стал, скорее всего, компромиссным решением. Видимо с доказательствами было не все гладко, и в таких случаях суды действительно практикуют относительно мягкие приговоры. Тем более подсудимый не признал себя виновным.
Но эта мягкая практика уходит своими корнями в позицию президента. Он же сам либерализует ответственность за экономические преступления. Я бы сказал, что главная проблема в отсутствии концептуального видения уголовной политики: нельзя призывать к ужесточению борьбы с коррупцией и в то же время воплощать либеральные меры. Прежде всего, должны быть концептуально выработаны основные направления государственной политики в сфере противодействия коррупции, а у нас постоянное шараханье. То мы вводим конфискацию имущества, то отменяем, затем снова вводим, т.е. нет четкости и последовательности действий. В силу этого у нас и суды дезориентированы по многим вопросам.
Серьезные вещи должно решать не одно лицо, а, например, Госдума. Должна быть информирована общественность. У нас 85% населения страны выступает за применение смертной казни, а наша власть за народ решила, что нам нужно было присоединиться к европейской конвенции, которая ее запрещает. Если сравнивать с советской властью, то тогда за взятку в особо крупном размере при отягчающих обстоятельствах могла быть применена высшая мера – расстрел. А сейчас ты можешь заплатить крупный штраф и все. Но при этом нет никакой гарантии, что ты опять не станешь нарушать закон. Я считаю, что это уже просто торг – рыночные отношения.


О важности борьбы с коррупцией говорят не только в нашей стране. Самым ярким примером является КНР, где в июне этого года Центробанк опубликовал доклад, в котором сказано, что с середины 90х гг. по 2008 от 16 до 18 тысяч правительственных чиновников и высокопоставленных руководителей государственных компаний украли или вывели из Китая более 120 миллиардов долларов. На фоне этих цифр кажутся совершенно естественными утверждения председателя КНР Ху Цзиньтао, что противостояние коррупции является вопросом жизни и смерти для Компартии республики.
При этом китайские власти мало волнует мнение европейских парламентариев о применении смертной казни на своей родине. По данным «Российской Газеты», с 2000 по 2010 год в Китае за взяточничество было расстреляно свыше 10 тысяч чиновников, а еще 120 тысяч получили от 10 до 20 лет заключения. Можно много говорить об эффективности принимаемых мер, но мы, по крайней мере, видим, что в Поднебесной слова высокопоставленных лиц не идут вразрез с их делами.
Так, например, 19 июля 2011 года были казнены бывшие вице-мэры двух крупных городов, осужденные за коррупционные преступления:
Вице-мэр города Ханчжоу (около 4 млн жителей) Сюй Майюн был осужден в марте 2011 года за взяточничество и злоупотребление служебным положением. Установлено, что с 1995 по 2009 год он получил взяток на общую сумму 160 миллионов юаней (24,8 млн долларов). Кроме того, чиновник незаконно присвоил государственную собственность на сумму свыше 53 млн юаней (около 8 млн долларов).
Вице-мэр города Сучжоу (более 6 млн жителей) Цзян Жэньцзе, был приговорен к смерти в апреле 2008 года за получение взяток на сумму 108,6 млн юаней (около 17 млн долларов). По данным следствия, взятки чиновник получал в период, когда курировал в администрации Сучжоу вопросы городского планирования и строительные работы.
Можно себе представить, какой резонанс в России вызвала бы казнь вице-мэра города – миллионника.
В нашей стране особенно странно то, что вынесение мягких приговоров взяточникам происходит на фоне недавних заявлений президента о необходимости ужесточения антикоррупционного законодательства. Напомним, что в конце октября 2010 года на совещании по исполнению поручений главы государства Д. Медведев оценил воровство в одной только сфере госзакупок в 1 триллион рублей в год: «Это что означает, если выражаться простым русским языком: то есть, объем воровства можно снизить на триллион рублей».
Можно констатировать, что пойти на действительно серьезные шаги в борьбе с коррупционерами наша власть до сих пор не готова. Зато готовы рядовые граждане: согласно докладу института социологии РАН от 22 июня 2011 года «20 лет реформ глазами россиян», 34% россиян постоянно испытывают желание «перестрелять всех взяточников и спекулянтов», а еще 38% респондентов испытывают подобное желание время от времени. В Москве доля тех, кто непрерывно испытывает такое чувство, достигает и вовсе 60%.
Из этого видно, что на фоне почти полной безнаказанности взяточников в обществе растет внутренняя агрессия, градус которой мог бы быть значительно снижен действительно знаковыми судебными делами в отношении преступников. Не с теми скромными результатами, что мы наблюдаем сегодня, а, по меньшей мере, с реальными сроками и конфискацией имущества, что могло бы наглядно продемонстрировать стремление власти к реализации принципа справедливости в стране.