На арене - политические зомби

Пока еще премьер и все еще президент подают признаки жизни

Николай Клименюк (ред)

Еще совсем недавно, после публичного политического самоубийства Дмитрия Медведева на съезде «Единой России», начало было казаться, что в стране умерла всякая политика, а вместо нее наступила окончательная и бесповоротная определенность. Тандем приехал. Путин — наше все. Медведев — наше ничто. Но и Медведев, и Путин как ни в чем не бывало продолжают агитацию, как будто бы пытаются доказать, что жизнь бывает и после смерти. Все знают, что такое политический труп. А мы сейчас присутствуем при рождении нового общественного феномена: политические зомби.

Вот так называемый президент Медведев проводит в модном до умопомрачения заведении Digital October встречу со своими сторонниками. Мне трудно понять, что за сторонники могут быть у Медведева, ну разве что от слова «сторониться». Но нет, какие-то люди приходят на встречу с почти уже бывшим президентом, и он рассказывает им старые сказки про модернизацию и новые про какое-то «большое правительство», которое он возглавит, если ему позволят побыть премьером. А присутствующие выражают ему свою поддержку, а потом дают интервью: «все хорошо, а будет еще лучше».

Уходя, гасите всех! Общественное мнение. Russian public site.Гражданское общество. Свобода слова.Российский Общественный сайт. Архангельск и Архангельская область (РОСА) АрхСвобода

Вообще, человек в положении Медведева должен выглядеть трагически: отстраненный, униженный, но вынужденный оставаться на людях и сохранять достоинство. Ему бы затаиться, спрятаться, уйти в тень, а он ищет новых поводов продемонстрировать, что еще существует. Все, что Медведев делает после съезда «ПЕдРов», выглядит, как имитация жизни. Получается не слишком убедительно. Он вроде бы жив и здоров, а все равно производит впечатление какой-то нежити. Слова произносит нормальные и даже привычные, а звучат они как голос с того света.

Доктор Франкенштейн, сотворивший этого монстра, тоже присутствует — и смотрится не намного живее своего произведения. Медведев пытается доказать, что он живой и настоящий, а Путин — развеять кошмар, что он — это воскресший Брежнев. «Я не Брежнев, — на разные лады говорит Путин сначала голосом своего пресс-секретаря Дмитрия Пескова, а потом и - своим собственным — а если это и так, то ничего страшного. Не так ужасен Брежнев, как память о нем». Это заклинание («И в советские времена, и даже в начале 1990-х… было много и позитивного, но я что-то не припомню, чтобы послевоенное советское руководство, лидеры советские послевоенные так же интенсивно работали, как это делаю я или действующий президент Медведев Дмитрий Анатольевич) — едва ли не главное послание из первого интервью, которое Путин в качестве кандидата в президенты дал руководителям трех федеральных телеканалов. И даже произнесенные в фирменной хлесткой манере слова о самом реальном и злободневном — о том, как Россия готовится пережить надвигающийся экономический кризис, — звучат как магическая формула: «Если все время говорить о том, что все падает, то ничего и не поднимется никогда».

Мы по инерции считаем, что новая политическая реальность должна наступить после декабрьских выборов в Думу и, главное, после президентских выборов-2012, и с некоторой тревогой пытаемся представить себе ее очертания. Эта тревога — всего лишь симптом обычной осенней депрессии. На самом деле новая политическая реальность уже наступила. Вот ее итоги: уволен едва ли не единственный компетентный член правительства. В СИЗО умер обвиненный в получении взятки директор школы Андрей Кудояров. Навальный приговорен к штрафу за очернение деловой репутации некого Владлена Степанова, засветившегося в деле Магнитского, — за то, что вывесил у себя в блоге видео из серии «Неприкасаемые», которые готовит фонд Hermitage Capital. Степанов фигурирует и в ролике, и в пояснениях Навального. Эта новая реальность отличается от старой не больше, чем страшный сон от страшной яви. Можно, конечно, проснуться. Но лучше, боюсь, не станет.